![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Для дальнейшего изучения темы ищу книгу А.Верта «Россия в войне 1941-1945 годов» в электронном виде на русском и на английском языке. Кто может выслать - кидайте ссылку в комменты. Заранее спасибо.
Нашёл на сайте Союз русского народа пару статей с одной мыслью:
2009.03.06
Всю Европу за три перекура мы пройдем уверенно и хмуро!
http://www.srn.su/vdoc.asp/2009/03/06/15/
2008.10.26
Корреспондент английской газеты «Санди Таймс» Александр Верт в книге «Россия в войне 1941-1945 годов» отметил: до перелома в Сталинградской битве во всех речах советских руководителей и всей официальной пропаганде воспевался исключительно русский патриотизм. И только когда стало ясно – пусть с чудовищными жертвами, а войну выигрываем – появился «советский патриотизм».
Андрей Архипов
Товарищ Сталин, вы большой ученый!
http://www.srn.su/vdoc.asp/2008/10/26/10/
Как отметил в своей толстой книге «Россия в войне 1941-1945 годов» англичанин Александр Верт – до перелома в Сталинградской битве в речах Сталина и других лидеров страны упоминался исключительно русский патриотизм. И только когда стало очевидно – войну выигрываем – появился «советский патриотизм».
Поискал книгу Верта в оригинале. Она оказалась оцифрованной в Гугле с возможностью выдавать фрагменты.
Russia at War, 1941-1945 Авторы: Alexander Werth
Опубликовано издательством Dutton, 1964
Место хранения оригинала: Калифорнийский университет
Оцифровано: 29 янв 2007
Всего страниц: 1100
В этой книге найдено 3 стр., соответствующих запросу ""russian patriotism""
В этой книге найдено 3 стр., соответствующих запросу ""soviet patriotism""
На "советский патриотизм" даётся ошибочно кусок стр.10 - без искомого словосочетания.
Стр.358
Стр.380
Стр.598
О чём-то подобном есть у Верта и про Ленинград - о неком ленинградском патриотизме, возникшем в блокаду, который был убит в ленинградской номенклатуре "ленинградским делом":
http://www.polit.ru/research/2006/05/08/lomagin.html
Дискуссии о сталинизме и настроениях населения в период блокады Ленинграда: историография проблемы
Статья в книге:
Память о блокаде: Свидетельства очевидцев и историческое сознание общества: Материалы и исследования / Под ред. М. В. Лоскутовой. - М.: Новое издательство, 2006. - 392 с. - (Новые материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 2)
Подпись на сайте: 08 мая 2006, 12:07 Никита Ломагин
А. Верт в своей книге о войне также попытался дать ответ на вопрос об изменениях настроений в Ленинграде. Во-первых, он не согласился с мнением, что ленинградцы были «вынуждены быть героями», что при возможности (как это было, например, в Москве 16 октября 1941 года) они бы просто покинули город. Не соглашаясь с Гуре, который полагал, что количество недовольных в дни блокады, «если и не составляло большинство, то, по крайней мере, было значительным» (Ibid, 304), А. Верт ссылается на интервью с ленинградцами, которые весьма редко упоминали о наличии немецкой «пятой колонны» в Ленинграде в годы войны. Вместе с тем Верт вслед за Гуре указывал на то, что патриотизм, гордость за свой город, ненависть по отношению к немцам, растущая по мере продолжения войны, а также нежелание предавать солдат, защищающих город, были определяющими в поведении ленинградцев.
Верт пришел к выводу, что в городе «не было никого, за исключением нескольких антикоммунистов, кто рассматривал возможность капитуляции немцам. В самый разгар голода лишь единицы — необязательно коллаборанты или немецкие агенты... а просто те, кто обезумел от голода, — писали властям, прося объявить Ленинград «открытым городом»; но никто из них, находясь в здравом уме, не смог бы этого сделать. В период немецкого наступления на город народ быстро понял, что из себя представляет противник; сколько подростков погибло в результате вражеских бомбежек и обстрелов во время рытья окопов. А когда город оказался в блокаде, начались бомбардировки и распространение садистских листовок, наподобие тех, что были сброшены 6 ноября с целью «отметить» праздник революции: «Сегодня мы будем бомбить, завтра вы будете хоронить» (Werth 1964: 356).
А. Верт считал, что «вопрос об объявлении Ленинграда “открытым городом” никогда не мог быть поставлен так же, как, например, в Париже в 1940 году; это была война на уничтожение, и, по его словам, немцы никогда из этого не делали секрета; во-вторых, гордость за свой город была важна сама по себе — она состояла из большой любви к городу, его историческому прошлому, его исключительным литературным ассоциациям (это особенно справедливо в отношении интеллигенции), а также огромной пролетарской и революционной традиции в рядах рабочего класса; ничто не могло так объединить эти две большие любви к Ленинграду в одно целое как угроза уничтожения города. Может быть, даже вполне сознательно здесь присутствовало старое соперничество с Москвой: если бы Москва пала в октябре 1941 года, Ленинград продержался бы дольше; и если Москва выстояла, для Ленинграда было делом чести тоже выстоять (Ibid, 356–357).
А. Верт полагал вполне уместными те формы контроля и дисциплины, которые были установлены в Ленинграде. «Вполне естественно, — писал он, — что осажденному городу были необходимы суровая дисциплина и организация. Но это не имеет ничего общего с “укоренившейся привычкой покорности по отношению к властям” или еще в меньшей степени со “сталинским террором”. Очевидно, что продукты питания должны были распределяться очень строго. Но сказать, что население Ленинграда работало и “не восстало” (с какой целью?) с тем, чтобы получить продовольственные карточки... — значит полностью не понимать духа Ленинграда».
Любая попытка дифференцировать русский патриотизм, революционный заряд, советскую организацию или задавать вопрос о том, какой из трех факторов был наиболее важен в сохранении Ленинграда, также является бесплодной — все три переплелись, по мнению Верта, в исключительном «ленинградском» пути (Ibid, 358). Однако справедливо ли говорить о сложившейся «ленинградской идентичности» применительно к тем, кто лишь в середине тридцатых годов приехал в Ленинград из деревни и так с нею до начала войны не порвал, уезжая на все лето в привычные и близкие сердцу места? А этих «новых» ленинградцев были многие тысячи. Можно ли считать вполне «советскими людьми» всех еще остававшихся в городе «бывших», для которых ни «революционный заряд», ни «советская организация», используя терминологию Верта, не были главными детерминантами их поведения?
Наконец, с локальным «ленинградским» патриотизмом было связано, по мнению А. Верта, возникновение «ленинградского дела». «Будучи в Ленинграде в 1943 году, — писал Верт, — я имел возможность наблюдать это на каждом шагу. Для ленинградцев их город со всем тем, что он сделал и перенес, был чем-то уникальным. С каким-то презрением они говорили о «московском бегстве» 1941 года, и многие, в том числе очень замечательный человек П.С. Попков, руководитель Ленсовета, чувствовали, что после всего того, что сделал Ленинград, он заслуживает какого-то особого отличия. Одна из идей того времени состояла в том, что Ленинград должен стать столицей РСФСР или России, в то время как Москва останется столицей СССР. Эта ленинградская исключительность совсем не нравилась Сталину (Ibid, 358–359).
Тема "большевики": http://man-with-dogs.livejournal.com/tag/большевики
Её содержание: http://man-with-dogs.livejournal.com/522471.html?format=light
